– Дистрикт-шмыстрик! – с отчаяньем выкрикнула я, крутанулась в другую сторону, а из толпы выкрикнули:

– Сжечь ведьму!

На меня, как на ретивого коня, накинули веревки, привязав к креслу, в рот засунули тряпку, а бородатый старик ткнул мне в ногу клюкой и с жадным предвкушением прорычал:

– На костер-р-р-р!

Однако в толпе возник спор, и в результате меня вместе с креслом откатили по твердой колдобистой земле в большой шатер, стоящий в центре лагеря. Лохматый ребенок швырнул в меня моей же тапочкой, и я осталась одна.

Но не успела я осознать всю глубину ситуации, как явился Бран – вождь этих дикарей, и вот теперь он требовал от меня дождя, а я… Я хотела домой!

***

Высвободив руки, я наконец запахнула халат, но Бран все равно не отрывал от меня взгляда. Он выпрямился, и я тоже встала, чтобы не смотреть на него снизу вверх, но, в общем, ничего не изменилось – он все равно возвышался надо мной на целую голову.

– Как тебя зовут? – спросил Бран.

– Настя, – ответила я.

– Ты умеешь ездить верхом, Настя? – спросил он, подцепив прядь моих волос и потерев их между пальцами.

– Не умею, – ответила я. – Но мне и не надо. Послушайте, как там к вам обращаться, великий дракон…

– Мне нравится, – улыбнулся он. – Но можно и по имени.

– Это ошибка, – терпеливо сказала я. – Я очень сочувствую вашей ситуации. У вас, видимо, засуха.

– Уже четыре месяца, – подтвердил Бран. – Сезон дождей с каждым годом становится все короче. Степь умирает.

– Боюсь, у меня не получится вызвать дождь, – вздохнула я.

– У тебя влажные волосы, Настя, – произнес он. – А до ближайшей реки три часа быстрым ходом.

А до моей ванны семь шагов по коридору.

– Просто оставьте меня, где взяли, – попросила я. – А сами езжайте, куда вы там направляетесь. Счастливого пути.

План был такой: я сажусь в кресло и кручусь в нем до посинения, произнося заклинание, пока не угадаю верный вариант и не вернусь домой. Или хотя бы в мир поприличнее. Вот я – добрый автор. Мои героини если и переносились в другой мир, то со всеми удобствами. А то и получали бонус в виде нового шикарного тела. А я мало того, что попала в какую-то глушь, где чтобы помыться, надо три часа шкандыбать быстрым шагом, так еще и не похудела. Обидно!

– Ты поедешь с нами, Настя, – произнес Бран и, развернувшись, вышел из шатра.

Дед пригрозил мне клюкой и тоже исчез. Зато в шатер набежали женщины, принялись скручивать ковры, выдергивать колышки, и не успела я оглянуться, как уже стояла под чистым небом. Выгоревшая под злым солнцем трава укрыла землю бурой попоной во все стороны до горизонта. Вверху раскинулась сочная синь, алеющая по краю закатом. Ни замков, ни городов, ни огонька, кроме звездочки, что разгорелась ярче.

– Выдвигаемся! – зычно приказал Бран, гарцуя на черном коне.

Я обернулась и увидела, что мое кресло уже мостят в телегу, и кинулась за ним. Вдруг секрет переноса именно в том, чтобы покрутиться туда-сюда! Меня не стали прогонять, напротив – подпихнули сзади, помогая взобраться, и телега, скрипнув, тронулась с места.

– Куда? – воскликнула я, пытаясь высвободить кресло, которое прижали мешками, да еще и закрепили веревками.

– Так к реке, – ответила смуглая бабка, шустро забравшись в телегу на ходу. – До ночи дойдем.

Она подпихнула под голову тюк, умостилась на нем поудобнее и тут же захрапела. Я же, устав бороться с неподъемным мешком, осторожно забралась в кресло и оглядела наш караван. Впереди скакали конники, следом тянулись повозки. Женщины в основном ехали верхом, иногда по двое, а дети, старики и я – в телегах с припасами и всяким барахлом. Замыкало нашу процессию небольшое стадо овец, среди которых гордо шагал крупный баран с мощными загнутыми рогами.

Я мстительно обозвала его Браном, внуком Урдакена, и, вцепившись в подлокотники кресла, оттолкнулась носками тапочек и покрутилась по часовой стрелке, произнеся волшебные слова:

– Кышпыш дикпик!

Когда мы наконец прибыли к реке и остановились, меня уже подташнивало и от неровной езды в телеге, и от беспрестанного верчения туда-сюда в кресле. Оно начало жалобно поскрипывать, но все никак не хотело возвращаться в мою уютную квартирку.

Река оказалась жалким мутным ручьем, который я едва разглядела с высоты своего «престола». Однако дети с визгом понеслись купаться, а женщины принялись набирать воду во все чугунки и прочие емкости, что нашлись в поклаже. Все вокруг словно ожили, забегали туда-сюда, натягивая плотную ткань шатров и разводя костры. Я еще с кресла слезть не успела, а вокруг уже вырос лагерь, в котором кипела жизнь.

Знакомый дед проковылял мимо, многозначительно ткнул клюкой в мою сторону, а после в огонь. А у меня мелькнула страшная догадка: что если дело в совокупности факторов?

Заклинание, кресло – ладно, но я появилась не абы где, а в центре ритуального круга! Это все противный дед и его шаманство! Призвал меня в свой засушливый мир, а теперь хочет сжечь. Как бы уговорить его нарисовать круг снова?

– У тебя ничего не выйдет, ведьма, – свистящим шепотом произнес он, вновь подойдя к телеге. – И тогда великий дракон принесет тебя в жертву вместе с золотым бараном. Ты сгоришь в жадном пламени, а потом я стряхну твой пепел и кости в белый исток, и небо прольется щедрым дождем, чтобы смыть твои грязные останки.

– Будешь рот разевать – прокляну, – пригрозила я.

Дед захлопнул челюсти, посмотрел на меня недоверчиво, но улизнул куда-то в шатры. А я призадумалась. Из угроз старика я уловила интересное: у этого похода есть великая миссия. Кочевники идут к какому-то белому истоку, чтобы принести там жертву. Баран – это хорошо, но ведьма, наверное, лучше. Особенно если от нее все равно никакого толку. Надо сматывать удочки!

Глава 2. Побег

Я с благодарностью приняла из рук кочевницы миску с похлебкой и решила закрыть глаза на то, какой чистоты эти руки были. В конце концов, еще ни одна попаданка не померла от пищевого отравления в первый же день своего попадания. Похлебка была густой и наваристой, а кусок лепешки, которым со мной поделились, – размером с лист а-четыре, но я незаметно умяла все до последней крошки.

Итак, если дело в ритуальном круге, то надо вернуться назад – туда, куда я перенеслась из своего мира. Насколько я успела заметить, шаманские знаки были выдолблены в твердой сухой земле со всей основательностью. Не иначе дед потратил целый день, ковыряясь там своей клюкой. К магии отношение дикарей должно быть трепетным, и я надеялась, что круг не затоптали.

Поев, я послушно пошла за уже знакомой шустрой бабкой в шатер, прилегла на выделенную мне овчину, посмеиваясь над гостеприимством кочевников. Они правда считают, что на этом можно уснуть? И где-то сразу после этой мысли я вырубилась.

А проснулась уже глубокой ночью от острого желания найти куст попышнее – не такое простое дело в голой степи. Выскользнув из шатра под аккомпанемент храпа бабки, я шмыгнула в ночь и присела за невысокой оградкой. Закончив свои дела, подняла голову и встретила пристальный взгляд.

К счастью, на меня смотрел всего лишь баран – невинная жертва, уготованная белому истоку.

– А давай я тебя отпущу, – шепотом предложила я, поправив халат.

Баран смотрел на меня не мигая.

– Мчись как ветер, – напутствовала я его, убрав верхнюю палку в хлипком загоне. – И овец своих уводи. Лучше врассыпную. Больше шансов уйти от погони.

А еще кочевникам понадобится больше времени, чтобы собрать стадо, и я буду уже далеко.

Я убрала еще одну палку, жестом пригласила барана на волю, но он стоял как дурак. Я попыталась подтолкнуть его палкой под кудрявый зад, но баран наклонил голову, выставив рога.

– Ой, ну как хочешь, – пробормотала я, отряхивая руки. – Тебе же хуже.

Однако когда я отошла на пару шагов, овечки принялись выпрыгивать одна за одной. Я рефлекторно начала их считать, а заодно клевать носом, но, опомнившись, похлопала себя по щекам. Баран вышел последним и, обернувшись, бросил на меня прощальный взгляд, исполненный благодарности. Ну, это я сама так решила, поскольку уловить эмоции на бараньей морде оказалось делом для меня непосильным.